Преса про насКалендар подій
В Стаханов приехал лама Оле Нидал
Орфография оригинала сохраненаВнешне 65-летний Оле Нидал не вполне соответствует привычным представлениям о духовном мастере: спортивный и темпераментный, он носит джинсы, любит быструю езду на мотоциклах, прыжки с парашютом и другие экстремальные виды спорта. А его лекции наполнены здоровым юмором
Утром, 30 июня, лама спустился в шахту «Ломоватская», пообщался с горняками, встретился со стахановскими горноспасателями. Вечером в ДК им. Горького, большой зал которого был почти заполнен, состоялась лекция Оле Нидала. Попасть на нее мог каждый желающий, купив билет за 3 гривны. Лама отвечал на любые, даже самые каверзные вопросы из зала. Он также любезно согласился дать эксклюзивное интервью для читателей «Телегазеты».
Еда и спорт
– Ваша кандидатура выдвинута на присвоение Темплтонской премии за 2003 год. За что ее вручают?
– Эту премию должны давать людям, которые делают что-то масштабное в области духовного развития. До сих пор ее вручали ученым с христианскими консервативными взглядами. Но и мы подумали, что сейчас мир раскрывается и, может быть, им (учредителям премии, – Н.Е.) захочется также поддержать и буддистов. Ведь христианство и буддизм все больше сближаются, они поддерживают друг друга против ислама.
– Около 30 последних лет вы читаете лекции о буддизме, переезжая из страны в страну, проводя каждый день в новом городе. Как вам удается такая жизнь на колесах, и что дает вам силы?
– Я думаю, что мне придают силы улыбки моих друзей. И, похоже, что они радуются, ког-да я приезжаю. Несмотря на то, что я съедаю их еду, устраиваю проблемы с соседями, попиваю их пиво, ужасно себя веду (говорит шутливо, – Н.Е.), все равно почему-то им нравится, когда я приезжаю. И вот я и думаю, что, может быть, все правильно делаю.
– Есть ли у вас ограничения в еде, питье?
– Эти ограничения есть, но только разумные. Например, я не позволил бы, чтобы какое-то животное убили непосредственно для меня. Но если мясо уже есть, то я его ем. Я также выпиваю, но не напиваюсь: разве что немного красного вина. После того, как проработаю 18 часов, то выпиваю бокал вина перед тем, как отдаться объятиям Морфея.
Я делаю также некоторые нестандартные вещи: прыгаю с парашютом, езжу на больших мотоциклах. И это для того, чтобы наблюдать за своим умом в экстремальных ситуациях. Если человек – буддистский/ лама, то он, таким образом, является прибежищем для других людей. Поэтому он должен знать свои собственные пределы, уметь сдерживаться и владеть собой. Если человек говорит, что ему можно доверять, а потом у него все время меняется настроение, то его слова будут неубедительны. И, конечно же, свободное падение – это чудесно. Или когда вписываешься в повороты на мотоцикле… Это – лучшие моменты.
– И часто ли вы занимаетесь экстремальными видами спорта? Есть ли у вас на это время?
– Нет, у меня получается всего три дня в году, когда я могу поездить на мотоцикле. Мы нашли такие отрезки во французских Альпах, где абсолютно нет полиции. Полицейские сидят на Ривьере, охотятся за туристами, а мы в это время ездим в горах. Также у меня находится несколько дней для прыжков с парашютом. Мы с Кати (показывает на молодую женщину, сидящую рядом, – Н.Е.) занимаемся прыжками с парашютом около двух лет, совершили только 60 прыжков. Хотелось бы больше, но нет времени.
Оле и Ханна 3 года постигали буддизм
– Почему вы не носите традиционную для тибетских лам одежду?
– Есть три вида буддистских учителей. Когда вы смотрите какие-то традиционные картины с Востока, то видите квадратные километры красной, коричневой, оранжевой материи. Это – монахи и монахини. У монахов есть 254, а у монахинь – 350 вещей, которых нельзя делать. И если б я был монахом, то не мог бы так выглядеть, как сейчас. Но есть также миряне и йоги. Миряне ставят на первое место эффективность общества, чтобы они были полезны для других, самих себя. Йоги на первое место ставят видение природы ума. И я в своем видении, в основном, йог.
– До того, как вы стали ламой, где вы учились, т.е. ваша профессия?
– Учился в Дании, Германии, Англии, где изучал английскую и немецкую литературу, особенно, философию. Был в НАТО, в армии. Затем в 1969 г. во время медового месяца с моей женой Ханной, которая сейчас находится в Америке, мы посетили Непал. Встретившись с 16-м Кармапой (в Тибете Кармапа известен как «Король йогов»,- Н.Е.), мы стали его первыми учениками с Запада. Там мы провели более 3-х лет, посвятив их практике медитации и постижению буддистской мудрости. В 1972 году нас послали домой, и наш учитель сказал: «Может, и вашим друзьям захочется этому научиться, помогите им!» И вот в течение 31 года я ничем другим, кроме буддизма, не занимаюсь. Мы основали около 400 буддистских центров в мире.
Семья
– Расскажите, пожалуйста, о своей семье. Говорят, что у вас две супруги…
– У меня были замечательные родители. Есть также брат, который на три с половиной года младше меня. Он работает в Копенгагенском центре. Также у меня есть жена Ханна, переводчик с тибетского, она проводит со мной половину времени, т.е. где-то полгода. Мы очень любим друг друга. Созваниваемся как можно чаще. А когда нет рядом Ханны, то со мной – Кати. Я не могу управляться со всеми маленькими вещами сам. Это – превосходная система. Кати с Ханной очень большие подруги. Они говорят даже больше друг с другом, чем со мной.
– А есть ли у вас дети?
– Не получилось, потому что мы не могли посадить ребенка на заднее сидение автомобиля, дать ему бутылку молока и сказать: следующая остановка такая то. Но это не мой выбор, а выбор Ханны. Давления с моей стороны не было.
– Как вы считаете, пожертвовали ли вы собой ради работы, не заботясь о продолжении рода?
– Да, конечно.
Лама прошел через наркотики
– Ваше отношение к наркотикам? Говорят, что вы были наркоторговцем?
– Я никогда не продавал наркотики, занимался тем, что провозил их контрабандой и употреблял или просто отдавал.
В большинстве случаев мне удалось попробовать разные наркотики еще до того, как они стали незаконными. Это было начало 60-х годов – полный авангард. И полиция даже не знала о наркотиках, у нее не было представления об «ЛСД» и др. Но это было тем, что интересовало меня, т.к. наркотики изменяют ум, поднимают настроение. Но их употребление было плохой идеей. С помощью химических препаратов познать ум нельзя. Нет ни одного наркотика, который может дать счастье. Их употребление губительно для человека. У меня в Копенгагене в те годы было около 40 близких друзей, мы были дикими, залазили на крыши домов. И сегодня из 40 осталось в живых всего пятеро. Двое из этой группы – профессора, мы с Ханной – ламы, еще одна женщина находится, как бы, в своей реальности, но, тем не менее, жива. Потери от употребления наркотиков велики.
– Как освободиться от наркотиков?
– Очень трудно бросить употреблять их. Взамен нужно что- то другое. И вот мы обнаружили, что медитация, которая может быть даже и очень простой, – хорошая помощь. Например, человек сидит и считает до двадцати одного – вдох и выдох, и когда он насчитал «21», перестает считать и просто сидит и осознает. Это дает внутренний покой, сосредоточенность, т.е. то, к чему стремятся люди, прибегая к наркотикам.
Ламу впечатлили горноспасатели
– Вы сегодня были в соседней Брянке, спускались в шахту. Ваши впечатления?
– Я впервые побывал в шахте, давно хотел этого. Знаю, что каждый год в Китае погибает 7 тыс. шахтеров. Также, если что-то случается в Донбассе, все газеты на Западе сообщают об этом, и поэтому у меня всегда было желание спуститься в шахту и пожелать людям, работающим там, самого лучшего. Но было и просто интересно посмотреть. А самое большое впечатление на меня произвели те, кто спасает шахтеров – горноспасатели. Я с ними встретился. В них был внутренний покой, который показывает, что это – действительно сильные люди. Я, наверное, сделал глупое, поверхностное замечание, сказав, что их работа по сосредоточенности у меня ассоциируется с прыжками с парашютом. На что спасатели очень любезно ответили: «Вы развлекаетесь, прыгая с парашютом, а спасение людей – наша работа». Думаю, они имели в виду то, что я это делаю для себя, а они для других.
– Ваше впечатление о нашем городе?
– Я думаю, что он был построен для чего-то великого. Коммунисты были, как саранча. Они, как бы, все съедали, но, по крайней мере, ценили тех людей, которые выполняют самый тяжелый труд. Они создали прекрасный город для шахтеров.
У Оле нет дома
– В каком доме вы живете? Считаете ли себя обеспеченным человеком?
– У меня нет дома. В отличных наших центрах у меня есть такие комнаты, где я могу хранить свои вещи, куда могу приехать и переодеться, сменив летнюю одежду на зимнюю. Я обычно очень просто одеваюсь. Все, что зарабатываю, идет в фонд Алмазного Пути. Но я неплохо зарабатываю. Мы берем за лекцию (проходит она от 4 до 6 часов) такую же цену, как за поход в кино. В центральной Европе на каждую мою лекцию приходит как минимум 500 человек. И можете представить, что если они платят за билет 8-9 евро, то это, конечно, позволяет заработать. После того, как мы оплачиваем все расходы, половина прибыли идет местному центру, который меня пригласил. Остальная прибыль направляется в фонд. На эти деньги мы приобрели около 10 небольших домов в Украине, внесли свой вклад в строительство около 40 центров в России, 10 -в Польше и т.д. Здесь, в Стаханове, нам невероятно повезло: мы приобрели небольшой хороший домик за 1700 долларов. Я думаю, что это – самая низкая цена, с которой мы когда-либо сталкивались. И наши друзья сделали превосходную работу: все убрали, расчистили, приведя дом в хорошее состояние. В большинстве других городов квартира стоит от 10 до 15 тыс. долларов. И у нас немало таких квартир.
… На следующий день Оле Нидал уехал с такой же миссией в Луганск.