Пусть у всех существ будет счастье и причина для счастья;
пусть они будут свободны от страдания и причины страдания;
пусть они никогда не отдаляются от истинного счастья, в котором нет страдания;
пусть они пребывают в великом равенстве, свободном от привязанности к одним и неприязни к другим.
Эти строки — так называемые Четыре Неизмеримые — четыре глубоких пожелания бодхисаттвы, которые встречаются в разных буддийских медитационных текстах. Они выражают четыре вида любви, которые мы развиваем на пути на благо себе и другим. Трактуя это с абсолютной точки зрения, можно говорить о четырех качествах просветленной любви, которые уже здесь и сейчас неотделимы от ума каждого: любящая доброта, сочувствие, сопричастная радость и равностность.
Если внимательно посмотреть на статую или тханку Любящих Глаз (медитационную форму, представляющую и развивающую сочувствие), можно увидеть выражение этих четырех сил ума. Их символизируют четыре руки йидама. Разделение на разные виды проведено в буддизме исключительно для лучшего объяснения и понимания сути любви. Различия между ними носят очень тонкий характер, ведь речь идет об одном и том же качестве.
Намерение приносить пользу другим является фундаментом любого пути настоящего и целостного человеческого развития. Оно максимально ускоряет развитие. Это происходит потому, что именно «эго» служит источником большинства наших проблем. Чем больше энергии, времени и внимания мы посвящаем благу других, тем меньше энергии, времени и внимания тратим на поддержание своего «я» и подчинение его проявлениям: запутанности, злости, опасениям, ожиданиям, мелочности.
В результате иллюзорная «личность», с которой мы так упорно отождествляемся из-за сильной привычки из прошлого и отсутствия понимания истинной природы ума, развеивается как «туман забытья». Мы становимся свободны и независимы от всего, что приходит и уходит. И тогда возникает радость, не связанная с преходящими явлениями.
Однажды один из ближайших учеников спросил Будду: «Ты мог бы заключить все свои поучения в одну фразу?». Шакьямуни ответил: «Да, это были бы слова оглубочайшей любви и сочувствии». Итак, если сочувствие было настолько важным для Будды, наверняка оно еще важнее для нас, поскольку он уже достиг Просветления, а мы всё еще на пути к этому прекрасному постижению.
Любовь в буддизме занимает такое важное место не из сентиментальных или поэтических соображений, но по практическим причинам. Правильно понятая, она очень эффективно приближает нас к пониманию единства всех явлений. Эти переживания окончательно освобождают ум от всех загрязнений и ограничений — точно так же, как ненависть и гнев сильнее всех ядов ума отдаляют нас от этого особенного переживания.
Любящая доброта
Любящая доброта — это сильное желание того, чтобы все существа были счастливы. Один из западных учеников однажды спросил у Мипама Ринпоче, отца Кармапы: «Что такое любовь?». Ринпоче немедленно ответил буддийским определением любви: «Любовь — это сильное желание того, чтобы все были счастливы». Некоторым из присутствующих понравилась простота и ясность этого ответа, другие же, вероятно, не были им полностью удовлетворены. Ведь, в конце концов, мы — люди Запада, и как говорит поэт, не Учением Будды «пропитались мы смолоду».
Обычно слово «любовь» в нашем культурном окружении связано с чем-то большим, если не с чем-то совершенно иным. Если любовь — это «лишь» пожелание, то как быть с участью Анны Карениной, героями книги «Унесенные ветром», прелестями серенады, спетой под балконом, на который так никто и не вышел? Где же смысл богатства нашей боли и разочарований, столь часто связанных с любовью? Не собирается ли буддизм сделать мир наших переживаний более бедным? Не крадет ли у нас интенсивность любимых нами взлетов и падений его холодная мудрость? Не теряется ли в медитации истинный вкус жизни?
Давайте не будем бояться. Йогический буддизм — это путь интенсивного наслаждения явлениями. Этот радостный процесс должны сопровождать мудрость и… чувство юмора. Желая в полной мере насладиться любыми жизненными ситуациями и явлениями, нужно ясно понять, что всё подобно сну, наше «эго» — иллюзия, а единственным постоянным счастьем может быть только счастье без причины, которое возникает из не-посредственного постижения истинной природы ума.
Примером того может служить театр. В традиционном театре актеры драматично прыгают по сцене, а зрители сидят в зале и наблюдают за происходящим. Если в жизни мы ведем себя так, как актер на сцене, то у наших взлетов и падений есть свой вкус. Это часто сопровождается отсутствием дистанции к эмоциям — нас притягивает приятное, и мы избегаем неприятного. Мы забываем, что находимся на сцене, но через какое-то время занавес опустится, и мы умрем без каких-либо непреходящих достижений.
Если же мы, напротив, просто сидим в зрительном зале жизни и отбрасываем явления и эмоции, которые ее сопровождают, то действительно избавляемся от большого количества страдания, вызванного привязанностью, но платим за этот покой высокую цену: наша жизнь внезапно теряет вкус и очарование. К счастью, есть решение — экспериментальный театр Алмазного пути. Здесь зритель — актер, а актер — одновременно зритель. Играя разные роли в гуще переменчивых явлений, мы наслаждаемся их прекрасной и вдохновляющей энергией. Но не утрачиваем освобождающей дистанции к ним и понимания их иллюзорной природы. Не стоит забывать и о том, что мы не только зрители, но и актеры. Если просто бегать по сцене — как это делает большинство людей, веря в то, что всё происходит на самом деле, — результатом будет усталость и всё большее огорчение и разочарование. Оставаясь же исключительно в роли зрителя, мы не будем в достаточной степени гуманны и во многом потеряем богатство жизни. Если же видеть жизнь как спектакль в современном театре, то можно по-человечески наслаждаться явлениями и любовью, не теряя при этом времени, энергии, а иногда, из-за эмоций и личных драм, и лица. Это нелегко, но вполне возможно. Кроме того, подобный тренинг, поддержанный формальной медитацией, эффективно ведет к непреходящим достижениям — Освобождению и Просветлению.
Проблема обусловленного существования состоит в том, что наше восприятие явлений обычно не отличается большой точностью. Мы часто убеждены, что всё обстоит «так, а не иначе», поскольку нам так кажется, мы так «чувствуем». Но чувства меняются очень быстро. Вечером чувствовать можно что-то «одно», а утром — совершенно «другое». Но всё может измениться за один вечер. При таком подходе с легкостью возникают недоразумения. Можно запросто начать лазать на деревья без плодов. Мы часто убеждены в том, что если какие-то чувства могут делать нас счастливыми, это автоматически означает, что все эмоции позитивны и ведут к счастью. Тем временем, большинство чувств — это хорошо известные «мешающие чувства», и будучи таковыми, они, скорее, мешают нам достичь счастья. Поэтому имеет смысл знать, каким всё является на самом деле, — вместо того, чтобы предполагать, каким оно может быть. Нужно хорошо узнать буддийский взгляд, углубить его при помощи медитации, затем — проверить его окончательно и осуществить в жизни.
Очевидно, что вдохновение, свойственное влюбленности, несет в себе огромный запас любви. Мы очень хотим, чтобы наша избранница или избранник (в зависимости от пола или личных предпочтений) были очень счастливы. Тем не менее, обычно мы считаем, что они должны быть счастливы именно с нами. Если через некоторое время оказывается, что они думают иначе, — мы недовольны.
Скорее всего, чувство, которое мы называем любовью — это гораздо более сложное явление, построенное из большего количества элементов. В каждом любовном порыве наверняка присутствует какая-то доля ревности или привязанности. Оба эти чувства не имеют с любовью ничего общего. Любовь отдает, а они — хотят брать; любовь раскрывает и освобождает, а они — хотят закрыть и ограничить; любовь альтруистична, а они явственно и гадко пахнут эгоизмом. Дело совсем не в том, чтобы превратить нашу способность к сумасшедшей влюбленности в мастерство скрупулезного анализа эмоций, поскольку первое не соответствует буддийской идее о политической корректности, а второе — нечто стабильное и достойное настоящего мудреца, безупречного йогина. Речь идет о том, что чем меньше в нашей любви этих ненужных довесков, тем больше в ней места истинной любви, искреннему желанию настоящего счастья тому, в кого мы влюблены.
Влюбленность великолепна, она окрыляет. Нас переполняет радость, вдохновение, мы готовы «свернуть горы». Нам без труда удается удерживать знаменитое «чистое видение». Даже наша соседка в мохеровом берете, слушающая «Радио Мария» и назойливый усач, который портит горизонт видом своего мундира дорожной полиции, целясь при этом в нашу машину феном, — когда мы влюблены кажутся нам совершенными существами. Они интересны, они исключительны. Это происходит в силу избытка, причиной которого является любовь и счастье.
Любовь прекрасна. Но все эти ненужные, невротичные примеси, которые пытаются время от времени убедить нас в том, что они неотделимы от любви, что они — сама любовь, не имеют ничего общего с ее красотой.
В определении любящей доброты важна формулировка «все существа». Развивая это качество, хорошо смотреть на мир и его обитателей с высоты птичьего полета. Важно понимать, что люди действительно совершают ошибки и вредят другим исключительно по причине собственного неведения. Нужно отдавать себе отчет в том, что несчастные люди обычно трудны, а трудные — как правило, несчастны. Люди счастливые обычно приятны в общении, а люди симпатичные и милые — счастливы. Эти вещи обычно связаны между собой именно таким образом. Иначе говоря, если мы хотим жить в окружении приятных людей, нужно бороться с их несчастьем, а не с ними. С одной стороны, это трудно понять и еще труднее применить, с другой — успехи на этой ниве будут очень эффективно углублять наше понимание и преумножать нашу заслугу. На непосредственном жизненном уровне это приводит к тому, что нас больше любят окружающие, и мы становимся свободнее. Неуклонное следование пути бодхисаттвы — это всегда хорошее вложение на любом уровне. На этом пути нельзя ничего потерять, поскольку наша Будда-природа и ее богатство неуничтожимы. Потерять можно только наше «я», а его терять нужно как можно больше и интенсивнее.
Иногда случается, что наши возлюбленные уходят от нас в призрачную даль, обычно в чьем-то сопровождении. Тогда в жестком и непоколебимом строении нашей любящей доброты появляется довольно очевидная трещина, грозящая падением всего этого сооружения. Последующее восстановление урона продолжается довольно долго и обходится дорого, поэтому совершенно необходимо избегать подобных недоразумений. Если мы ловим себя на мысли: «Я, конечно же, хочу счастья всем существам, но совершенно по-человечески не хочу, чтобы был счастлив тот сопляк, околдовавший мою ненаглядную», — нужно реагировать… любовью. Понять,
что все просто хотят счастья.
Кроме того, полезно понять, что забота о счастье других составляет истинный смысл нашей жизни. Если мы можем даже в трудных ситуациях непоколебимо придерживаться буддийского взгляда и применять его в жизни, тогда, в конце концов, любая ситуация станет для нас очередным шагом на пути к Просветлению. Перефразируя царя Леонида из прекрасного буддийского фильма «300»: «Kagyus don’t retreat, Kagyus don’t surrender» («Кагью не отступают. Кагью не сдаются.»).
И еще один, действительно важный, момент. Строфа, описывающая любящую доброту, говорит о «счастье и причине для счастья». Очевидно, любой вид счастья важен. Тем не менее, счастье, которое опирается на преходящие причины, часто пропадает с их исчезновением. Любая радость, возникшая от чьего-то присутствия в нашей жизни, нашей молодости, нашего здоровья, развеется с чьим-то отсутствием, по причине старости или болезни. Поэтому, сообразительные и сознательные бодхисаттвы, мы желаем всем существам не только появления причин для счастья — вместе с их сладкими плодами, — но, прежде всего, найти источник постоянного счастья, а именно — узнать природу ума. Короче говоря, мы хотим, чтобы все были счастливы с любой точки зрения, в любой ситуации, на любом уровне, всегда и везде.
Сочувствие
Сочувствие — это сильное желание того, чтобы никто не был несчастлив. Очевидно, в буддизме существует огромное количество поучений о сочувствии. Существует множество определений этого качества ума. Некоторые поучения Алмазного пути говорят, что истинное сочувствие — это непосредственное действие, направленное на помощь другим. Лама Оле часто вспоминает об «активном сочувствии», или практических действиях для пользы других. Это очень правильно и логично. Если мы серьезно отнесемся к тому тезису, что другие важнее (а это так — хотя бы потому, что их больше), тогда нужно смотреть на собственное сочувствие их глазами. Тогда мы увидим, что для них важнее всего — наше поведение.
Людей не слишком интересуют наши чувства и то, как сильно мы им сочувствуем. В трудной ситуации от нас требуются конкретные действия, настоящая активность. Эта способность видеть ситуацию глазами других является сутью сочувствия, именно об этом, в основном, и говорится. Если мы будем иногда пытаться изменить перспективу нашего восприятия и начнем присматриваться к самым разным ситуациям с точки зрения других, часто сможем увидеть… совершенно иную ситуацию. Такой подход очень продуктивен. Благодаря этому можно приносить очень много пользы, а наше «эго» снова оказывается загнанным в угол. Мы начинаем всё лучше понимать мир, поскольку больше не смотрим на него исключительно с позиции ожиданий и опасений. Сочувствие бодхисаттвы всеобъемлюще. Однажды Лама Оле проводил курс на берегу океана. Прибой был в двадцати метрах от гомпы. Каждое утро Оле какое-то время плавал, потом принимал душ на берегу и шел завтракать. Душ этот был не особенно чистым, вода едва текла. В конце концов кто-то спросил Ламу Оле, почему он не принимает душ у себя в номере. Он ответил, что там живут муравьи. «Если я им воспользуюсь, они погибнут. Я не собираюсь убивать моих муравьев».
Если смотреть на эту ситуацию с точки зрения хозяина комнаты, это пустяк — поскольку муравьи такие маленькие. Но если посмотреть на это глазами муравья, всё становится важным, превращаясь в большую проблему, поскольку огромным оказывается хозяин комнаты. Попробуйте представить на мгновение — вы стоите в огромной, приятной, сухой пластиковой долине. Внезапно появляется великан, который с силой Ниагары выливает вам на голову целое море воды, которое в мгновение ока смывает вас в темную, смрадную дыру, откуда нет возврата.
Очевидно, любое преувеличение — это недоразумение. Пока мы живем, мы постоянно убиваем существ, хотим мы этого или нет. Уже через 100 километров автомобильной езды летом лобовое стекло становится кладбищем бабочек и мух, а без помощи химии трудно избавиться от растущей популяции тараканов на кухне. Но всегда, когда есть возможность избежать убийства, нужно это делать. Это хорошо и для наших потенциальных жертв, и для нашего ума.
В русском языке слово «сочувствие», к счастью, не становится источником не доразумений, как это случается во многих европейских языках. Английское слово «compassion» может, на первый взгляд, ассоциироваться с «совместным страданием» (одно из значений английского слова «passion» — это «мука, страдание»), а это значение полностью противоречит буддийскому пониманию сочувствия. Нам не нужно страдать самим, чтобы помогать тем, кто переживает трудности. Если мы сами не переживаем избытка, то едва ли будем в состоянии сделать что-то для других, а вся энергия будет потрачена на исправление собственной ситуации. Тому, кто полон сил, наверняка легче вынести раненого с поля боя, нежели тому, кто ранен сам.
Буддизм практичен. Очевидно, если у нас самих был в жизни опыт болезненных ситуаций, мы сможем лучше представить себе, что чувствуют те, кто испытывает то же самое. Это, в свою очередь, укрепляет нашу мотивацию принесения пользы другим. Если же наша мотивация и так достаточно сильна, дополнительные огорчения ничем не помогут. В соответствии с буддийским подходом, для них в нашей жизни нет роли, которую они могли бы сыграть. Страдание не облагораживает. Мудро как можно быстрее избавиться от него. Как говорят великие мастера: «Высшая истина — это высшая радость».
Сочувствие — это и не «милосердие», которое, в действительности, никому не помогает. Можно описать милосердие как мысли такого рода: «Видишь, я тоже, как и все остальные, думаю, что ничего у тебя, бедняги, не выйдет». Это никого не вдохновляет на преодоление трудностей. Это не дает ни единого шанса тому, кто в нём нуждается. Такой подход унижает людей. На самом деле, это только поддерживает проблему, вместо того, чтобы освобождать от нее.
Есть еще одно недоразумение, связанное с сочувствием: некоторые люди путают его с сентиментальностью. Сентиментальность — любовь без мудрости. Это часто приводит к дополнительным проблемам, и в перспективе не предлагает никаких решений. Когда-то давно, когда у Ламы Оле еще было время на индивидуальные беседы, к нему в Кухарах подошла одна девушка. Она сказала: «Оле, у меня проблема. Я не могу медитировать». «Почему?», — спросил Лама, поскольку каждый психически здоровый человек может медитировать. «Потому что моя мама не любит, когда я медитирую», — таков был ее ответ. Оле задал следующий вопрос, который должен был помочь, но не помог: «Сколько тебе лет?». Оказалось 35…
Лама не сдался после первого поражения и попытался показать всю эту ситуацию с дистанции, или в истинной перспективе. Он сказал ей, что если она не будет медитировать, то Просветления не достигнет уже два человека — она сама, и ее мама. Ей был дан выбор: 200 процентов страдания против 100. Не помогло, хотя это элементарная и очень простая арифметика.
Тогда Лама стал объяснять, что подчиняясь своей маме, она на самом деле вредит ей, а не помогает. Ум мамы определенно расслабился бы, будь она уверена в том, что ее дочка никогда не засядет за греховные, кровожадные, демонические и уродливые медитационные ритуалы буддизма. Тем не менее, на глубоком уровне, любое негативное действие рано или поздно приведет к страданию того, кто его совершает, а закрывать перед кем-то путь для развития наверняка не является позитивным действием. Эта девушка так и не смогла понять, что ее подчинение маминой истерии приведет маму к еще большим страданиям. Наконец, Лама Оле сказал: «Попробуй понять, что будущее за тобой, и поэтому вкладывай в свое развитие».
Однако это поучение тоже оказалось слишком трудным. Истинное сочувствие и все остальные аспекты любви несут великую силу, поскольку они являются истиной. Именно сочувствие служит источником буддизма. Именно оно — причина, по которой Будда начал искать путь, ведущий за пределы страданий, пока не достиг Просветления. И оно является основной движущей силой иногда невероятной активности наших учителей, и причиной всех их достижений. Именно поэтому мы принимаем Прибежище в природе ума и следуем этому пути.
Мы стремимся на лекции Ламы Оле по разным причинам: хотим получить ответ на важные вопросы или просто провести осмысленный интеллектуальный вечер. Где-то глубоко внутри мы очень хотим, чтобы кто-то нас действительно понял, хотим, чтобы нас любили. Точно так же, как сочувствие наших учителей притягивает к Дхарме нас, наше сочувствие — когда мы действительно разовьемся, а способность любить выйдет за рамки личностного уровня — будет притягивать и вдохновлять к практике других. Тех, кто через 108 лет не сможет прийти на лекцию Ламы Оле. Когда убийцы, посланные одним из учеников Будды, вплотную приблизились к Шакьямуни и оказались непосредственно в поле силы его сочувствия, вместо того, чтобы убить его, они поклонились и приняли Прибежище. Похоже, у них просто не было другого выхода.
Когда мы сами находимся рядом с учителем, то каким-то образом становимся более дружелюбными и лучше понимаем других. Нам кажется совершенно очевидным, что если люди трудны, причина этого не в том, что они плохие, а в том, что они не знают что делают или (как мы уже говорили раньше) сами несчастны. Внезапно оказывается, что мир именно таков, хотя еще мгновение назад мы были абсолютно уверены в том, что за все наши проблемы ответственность несут другие.
Это происходит не просто из-за полученной нами информации. Мы много раз читали об этом во всех этих мудрых буддийских книгах. Наше восприятие изменяется благодаря реализации учителя. Он не просто может поделиться с нами сочувствием, он — живой пример реализации этих знаний. Именно из-за передачи мы внезапно видим явления истинным образом. Именно поэтому мы более открыты другим и чувствуем вдохновение для работы на благо других. На глубоком уровне наш ум начинает вибрировать той же вибрацией,
которой уже давно вибрирует ум Ламы, — вибрацией сочувствия.
Сопричастная радость
Сопричастная радость — это радость от того, что другие счастливы, даже если их счастье не касается нас. Для начала пример из жизни. Когда-то очень давно, после лекции в одном из наших прекрасных центров, сочувственные друзья отвели меня в заведение со звучным названием «Мандарин» (кстати говоря, это, без сомнений, лучший клуб во Вселенной). Вскоре одна из дам захотела потанцевать. Ее танец с каждой минутой становился все более вдохновляющим, как и она сама. Некоторое время спустя я уже начал было задумываться о том, что сейчас потанцую вместе с ней, чтобы — кто знает?! — плавно перевести этот вертикальный танец на паркете в позицию более-менее горизонтальную, в каком-то другом, не менее прекрасном месте. Короче говоря, я пережил религиозное видение.
На всякий случай я отправился к бару, чтобы несколько остудить свой пыл и не быть чересчур настойчивым. Вернувшись, я увидел нечто совершенно ужасное: дама моего сердца по-прежнему танцевала, но танцевала уже с мужчиной. С плохим мужчиной. С мужчиной, который не был мной. Я тогда вовсе не думал: «Как замечательно, что два человека встретились, и уже через час будут так счастливы! Как я рад!». Я тогда подумал: «Добрый Будда, зачем ты так со мной?». Это нельзя назвать драматическим опытом, но моя реакция наверняка не была слишком Просветленной.
Если в нашей жизни приключится что-то подобное, это можно использовать в качестве прекрасного повода для работы с умом. Напомнить себе о том, что счастье любого существа так же важно, как и наше собственное, что счастье других на самом деле — наше собственное счастье. Всё это не просто религиозная болтовня. Поскольку нашего «эго» не существует, нет разделения между нами и другими. Слова «мое» или «твое» — это понятия в своей сути абстрактные. Привычки вынуждают нас разделять мир на «себя» и «других», и больше радоваться собственным радостям, чем счастью ближнего. В особенности если последнее должно возникнуть «за
наш счет».
Если мы посмотрим на наших учителей, то увидим, что это счастливые люди. Они счастливы по разным причинам. Прежде всего, потому, что полностью Просветлены или очень близки к этому состоянию, а Просветление — это само по себе радость. Существуют, однако, и другие причины. И вот одной из них наверняка является сопричастная радость.
Настоящие мастера действительно могут переживать радость каждого существа как свою собственную, их спонтанная и лишенная усилий реакция на счастье любого существа всегда одинакова: «Это замечательно, я очень рад!». Мы тоже, конечно же, здесь и сейчас наслаждаемся счастьем других. Но всё же, иногда в этом бывают перерывы. Именно они, даже самые короткие, представляют собой прекрасную возможность для углубления сопричастной радости. Как говорит Лама Оле: «Настоящее развитие происходит вне зоны комфорта».
Строфа, описывающая сопричастную радость, говорит о том, что мы «желаем другим счастья, в котором нет страдания». Что же это за счастье? Мы уже вспоминали о нём, говоря о любящей доброте. Речь идет о необусловленном счастье, которое является природой ума. Алмазный путь учит, что ум в своей глубинной сути является радостью, что мы действительно «единство пространства и радости, которое ничто не превосходит».
Почему же ум является радостью, а не грустью? Откуда такая уверенность? С одной стороны, это видно на живом примере Просветленных учителей. Если бы природой ума была печаль или какое-то нейтральное состояние, тогда те, кто приближаются к нему, должны были бы выглядеть печальнее окружающих, или, по крайней мере, более равнодушными к явлениям. Однако этого не происходит. В мире нет ни одного грустного буддийского мастера. Мало того, все наши высшие учителя упорно утверждают, что высшая истина — это высшая радость, а все явления исполнены смысла. У них должна быть на то причина.
Есть еще одна возможность лучше понять поучения о радости ума. Тут на помощь нам придет немного воображения и жизненного опыта. Представим себе, что внезапно, чудесным образом, наш ум освободился от всех жалких загрязнений, вызванных неведением: запутанности, привязанности, ревности, гнева, лени, гордости, опасений, концепций, суждений, ожиданий, разочарований, эгоистических мотиваций, мелочности, истерии, цепляния. Наверное, только одна мысль об этом приятна, не говоря уже об истинном, постоянном опыте.
Уже здесь и сейчас в жизни, в определенные моменты, из-за интенсивности всей ситуации — в моменты любви, быстрой езды, прыжка в море с прекрасной и, соответственно, высокой скалы, — весь процесс нашего привычного концептуального мышления на время приостанавливается, и на поверхности ума возникает его сущность: безграничная, безличностная, полностью свободная и счастливая. Хотя в буддизме нет веры, но есть доверие. Оно отличается от веры тем, что опирается на собственный опыт и логику.
Равностность
Равностность — это способность любить всех существ. Важно понять, что определение касается внутреннего уровня, уровня ума. Если видеть в ней жизненный ориентир на практическом уровне, это может привести к истощению организма и массе дополнительных эмоциональных, финансовых и юридических проблем. Лама Оле часто очень ясно и жизненно сравнивает равностность с солнцем, которое, глядя на кого-то, не думает: «Тебя я люблю и поэтому дам тебе очень качественный загар». А глядя на другого, решает: «Тебя не люблю, поэтому постараюсь, чтобы ты получил раккожи». Солнце объективно. Без всякого различения оно греет всех существ одинаково.
Поучения о равностности иногда сложно понять. Это наставления с самой высокой полки. Однажды я пытался за минуту изложить их на публичной лекции. В какой-то момент одна из дам встала и запротестовала: «Хорошо, но если я отнесусь ко всему серьезно, достигну Просветления и вместе с ним способность любить всех существ, в этом океане абсолютной любви исчезнет, прежде всего, моя особенная и личная любовь к мужу».
Тогда я попробовал еще раз, говоря, что дело здесь не в том, что в момент Просветления мы внезапно начинаем любить нашего партнера так же слабо, как слабо в прошлом любили других, что это обратный процесс: мы начинаем любить всех так же глубоко и по-настоящему, как раньше любили своего партнера.
Должен признать, что мне не удалось ее убедить. Может быть потому, что до определенного момента развития мы привычно опираемся в нашем понимании самих себя и явлений на подход «или-или». В то время как в нашем уме существует достаточное количество пространства для «и того, и другого». Это значит, что в океане абсолютной любви, к счастью для нас, есть безопасная бухта наших особенных кармических связей и чувств, связанных с конкретными людьми, в обществе которых мы проводим жизнь и так счастливы.
Как и три предыдущие строки, четвертая, касающаяся равенства, содержит в себе много значений. Очевидно, формулировка «свободны от привязанности к одним и неприязни к другим» звучит подозрительно. Ведь совершенно очевидно, что нужно быть привязанным к близким. Тем временем истина такова, что близких нужно просто любить, что любовь кардинально отличается от привязанности, как мы уже говорили в начале. Действительно подозрительны — разделения и концепции. Сегодняшний друг, которого мы так очевидно поддерживаем, уже завтра может стать нашим врагом, а враг, с которым мы так откровенно боремся —
нашим другом.
Поэтому открытость, основанная на понимании того, что все невероятно близки друг к другу, значительно продуктивнее оценок и жестких взглядов. Все мы плывем на одном «Титанике», судьба которого предрешена. Когда-то, при помощи родителей и не вполне по собственной воле, мы вступили на его палубу, которая, в конце концов, уйдет у нас из-под ног. Как попутчики с четко пределенным будущим, мы все должны на протяжении этого рейса действительно хорошо относиться друг к другу — вместо того, чтобы из-за мелочности и мешающих чувств самыми разнообразными способами затруднять себе это недолгое путешествие. Возможно, тогда нам действительно удастся спастись и помочь другим — достичь Просветления для их блага.
Как мы уже говорили, когда речь шла о любящей доброте, влюбиться в принцессу или принца восхитительно и замечательно. Это приносит нам огромное количество вдохновения, хорошей энергии и счастья. Тем не менее, наверное, это не так абсолютно, как мы привыкли считать. В возлюбленной мы видим одни достоинства. Однако иногда случается, что после 20 лет прекрасного супружества — когда мы, переплетясь шеями, словно лебеди, движемся к берегу незамутненного счастья — внезапно наступает развод. И тут оказывается, что человек этот состоит из одних недостатков. Возможно ли, чтобы наш партнер настолько изменился — или же изменилось наше восприятие, поскольку в какое-то время просто сложились определенные условия, которые нас сблизили?
Любящая доброта, сочувствие, сопричастная радость и равностность — это абсолютные, необусловленные формы любви. В отличие от чувств, основанных на условиях, — таких, как красота наших близких, их счет в банке, приятный характер или связь из прошлого, соединившая нас в этой жизни, — они постоянны и неизменны, в полной мере глубоки и сильны. Пробуждение их в уме может приблизить нас к реализации его истинной, абсолютной природы. Итак — вперед, к нашему непреходящему счастью, которое мы так упорно ищем.
